Сайты ГЛАВУПДК 
Древний Египет всегда был полон тайн и загадок. Таинственная цивилизация, будоражащая умы ученых и исследователей, оказала огромное влияние на мировую культуру, в том числе и на архитектуру. В Москве встречается и свой Египет, очаровывающий аутентичностью и неповторимостью. Героиня нашего интервью – Алина Пушкарева, независимый исследователь, чье сердце безраздельно покорила древняя цивилизация. Погрузившись в поиски московского Египта – она создала уникальный исследовательский труд «Египетская тайнопись московской старины. Легенды, имена, эпохи.» – открывающий перед нами не только неповторимую архитектуру столицы, но и удивительные человеческие судьбы. Кстати, в этой книге присутствует особняк, находящийся в ведении ГлавУпДК при МИД России (г. Москва, ул. Малая Никитская, д.13), Предприятие оказало содействие в сборе материала для исследовательской работы нашей героини.
Алина, здравствуйте! Вы автор уникальной научно-популярной работы «Египетская тайнопись московской старины». Расскажите, пожалуйста, с чего начался Ваш «московский Египет»?
Мой «московский Египет» начался весной 2018 года и, как это ни странно – на берегах Невы. Прогуливаясь по моим любимым местам в Санкт-Петербурге, давно ставшим местами силы: Университетской набережной со сфинксами, Египетскому мосту, соединяющему Покровский и Безымянный острова, и, конечно, любуясь Египетским домом на Захарьевской улице, я задумалась: а есть ли что-то похожее в Москве…?
Это был очень плодотворный, творческий период моей жизни. Вместе со многими моими друзьями-египтоманами, я была резидентом одного из самых ярких и содержательных публичных востоковедческих проектов в Москве – Библиотеки имени М.А.Волошина, которой я навсегда останусь благодарна, как своеобразной «alma mater». И вот на одной из встреч с единомышленниками я подняла вопрос о «московском Египте». Однако выяснилось, что в Москве об этом довольно мало знают – разговор в основном ограничился усадьбой в Кузьминках с несколькими постройками, оформленными в этом стиле, настолько непопулярной, на первый взгляд, казалась эта тема. Кто-то в шутку мне даже сказал: «Если эта тема тебе интересна, пиши о ней сама!». Вот так я и решила начать свою исследовательскую работу.
А когда начинаешь чем-то очень интересоваться – информация сама идет в руки. Кстати, мы совершенно неслучайно встретились рядом с этим домом на Большой Дмитровке (ул. Большая Дмитровка, 9. Архитектор А. Эрихсон) – с него-то все и началось.
Я пила кофе в сквере Майи Плисецкой и увидела это здание, которое тогда только начинали готовить к комплексной реставрации И вот я разглядываю фасад, наблюдаю за тем, как его закрывают лесами, затягивают сеткой и вижу, как на меня, как будто из-за решетки «смотрит» лик. Этот лик не спутаешь ни с чем – каноничный, узнаваемый платок немес (царский головной убор в Древнем Египте) – маскарон в абсолютно «фараонском» стиле.
Я побежала фотографировать это чудо и увидела порталы, оформленные крылатым солнечным диском – символом Хора Бехдетского – одной из форм солнечного божества – и сразу же начала подробную фотофиксацию. Фиксируя детали, я поняла, что в этой работе необходим системный подход – так и началось мое исследование.
В каких архивах и в музейных хранилищах Вам удалась побывать, работая над книгой?
Я начала работать во всех московских архивах, куда была возможность попасть. Зарегистрировалась везде, где только можно, разослала письма во все музеи, не только российские, но и зарубежные. Для удобства, я сперва систематизировала найденную информацию в некий список всех зданий в Москве, содержащих те или иные декоративные архитектурные элементы, связанные с Египтом, для чего пользовалась архитектурным справочником с краткой информацией об авторе и самом здании. Очень помогли атласы и справочники прошлого и позапрошлого веков.
Так потихоньку начала выяснять, что материалы о Египте конца XVIII – начала XIX вв. служили вдохновением для московских архитекторов конца ХIX – начала ХХ века. Благодаря популярности этих изданий сначала в Европе, а потом и в России, Египет стал своеобразной восточной, экзотической приправой для образцов архитектуры московского модерна. Замечательные результаты дало сотрудничество с ГНИМА им. А.В. Щусева, ГМИИ им. А.С. Пушкина, РГАЛИ, РГБ, отделом редких книг ГПИБ России, а когда работа уже набрала обороты, мне оказывали поддержку даже потомки наших выдающихся московских архитекторов и даже очень серьёзные организации, в чьём хозяйственном ведении находятся сейчас изучаемые мной здания.
Я искренне благодарна людям, которые заинтересовались моими необычными поисками и оказали содействие в получении материалов. В их числе и Главное производственно-коммерческое управление по обслуживанию дипломатического корпуса при МИД России. Одно из великолепных фото, предоставленных этой организацией, украшает обложку моей книги.
А какие загадочные места нашего города открылись мне в ходе поисков! Особенно впечатлила возможность побывать в таинственной и уникальной подземной лаборатории Московской сельскохозяйственной академии им. К.А. Тимирязева, где в двадцатые годы прошлого века, выдающийся инженер-гидравлик Александр Милович оборудовал свои учебные помещения в стиле древнеегипетского храма и даже установил небольшую статую сфинкса! Там он проводил лабораторные испытания со своими студентами, вел лекции, в которых помимо научно-практического материала, была задача – пробудить в будущих инженерах вдохновение на примере древней культуры, частью которой было почитание водной стихии!
И, конечно, тот факт, что сфинкс и египетские колонны храма-лаборатории сохранились до наших дней, очень и очень радует.
Говоря об открытии Египта и популярности его среди европейской, а потом и русской публики – мы говорим о конце XVIII – начале XIX века. А что касается объектов, к какому временному периоду их можно отнести?
В моем списке оказалось порядка двадцати объектов с действительно большим временным разбросом по году возведения. Например, Египетский павильон и «Померанцевая оранжерея в усадьбе «Кузьминки», принадлежавшие дворянскому роду Строгановых, а после Голицыным – относятся к первой четверти ХIX века. Это яркий пример тех случаев, когда в усадебном ампире и классицизме появляются египетские формы и образы. Автором этих проектов стали Доменико Жилярди с сыном – звезды московского ампира, источником же вдохновения для построек в египетском стиле стали произведения итальянского художника и архитектора Джованни Баттиста Пиранези – именно с его гравюр и заимствованы образы для фасадных решений Египетского павильона.
В своей работе Вы собрали уникальные материалы в виде эскизов выдающихся московских зодчих, неопубликованных воспоминаний из архивов учёных и знаменитых коллекционеров – какие из них Вам понравились или впечатлили больше всего?
Сначала я думала составить своего рода справочник с кратким описанием: архитектор, год, адрес. Но чем дальше я заходила в своих исследованиях, тем больше я погружалась в Москву конца XIX – начала ХХ века. Эта работа стала для меня исследованием судеб людей того времени. А бывали ли они на брегах Нила? А что чувствовали, увидев пирамиды? Какие источники были в их руках?
Вот, например, в одном из особняков, расположенном на Малой Никитской улице и находящемся в ведении ГлавУпДК при МИД России, жила одна из самых ярких и известных мечтательниц Серебряного века – Маргарита Сабашникова – поэтесса, художница и муза Максимилиана Волошина. Ещё маленькой девочкой она чувствовала и представляла себя египетской принцессой среди колонн отцовского дома – эти детские впечатления она с воодушевлением описывает своих мемуарах, изданных в книге «Зеленая змея. История одной жизни».
Мечтал и воплощал мечты в жизнь, работая над Египетским залом Музея изящных искусств имени Александра III (ныне – наш любимый ГМИИ им. А.С. Пушкина), и архитектор Роман Иванович Клейн. За основу он взял образы тех храмов и гробниц, которые уже были доступны для посещения, в которых побывал он сам, и о которых писали европейские издания.
Работая над книгой, я обращалась не только к «сухим» справочным материалам, но и к людям, хранящим живые и родственные воспоминания. Встречалась и общалась с наследниками архитекторов: например, с Натальей Олеговной Душкиной – известным и уважаемым историком архитектуры и внучкой архитектора-метростроевца Алексея Душкина, автора проекта перронного вестибюля на Кропоткинской. Алексей Душкин создал настоящий подземный дворец, с той строгостью и величием форм, присущих египетской архитектуре, не имея возможности прикоснуться к древнему наследию непосредственно на берегах Нила – он никогда не бывал в Египте. Однако относился к этому проекту с особым трепетом, называл «Кропоткинскую» своим архитектурным кредо, основываясь на своих впечатлениях, которые испытывал, прикасаясь к культуре этой удивительной страны через памятники, хранящиеся в коллекции ГМИИ им. А.С. Пушкина. Вот такой вот индустриальный мечтатель.
А какие воспоминания впечатлили Вас больше всего? Может есть какая-нибудь необычная история?
Да! Эта история достойна экранизации! Художник Константин Коровин в своих мемуарах «То было давно… там… в России…» описывает невероятный случай, из жизни известного московского фабриканта, мецената и любителя изящных искусств Михаила Абрамовича Морозова. Коротенький рассказ называется – «Похороны мумии». Михаил Морозов был увлечённым коллекционером и очень яркой личностью. И вот в его коллекции , состоящей в основном из произведений европейского искусства, оказывается египетский саркофаг с настоящей мумией, который он приобрел во время путешествия по Египту в 1894-м году. Под этот «сувенир» был декорирован вестибюль в особняке на Смоленском бульваре. Яркие букетообразные колонны, узнаваемые росписи на стенах, фигуры сфинксов на парадной лестнице. А в стене – ниша с саркафагом. Эпатажная диковинка недолго простояла в особняке. Кто-то из уважаемых гостей сделал Морозову замечание – все-таки покойник должен быть предан земле. Похороны мумии отметили с размахом, а после, когда Михаил Морозов осознал нелепость поступка, он велел мумию откопать и передать в Румянцевский музей. Для меня было очень важно подтвердить этот факт и проследить дальнейший путь саркофага с мумией, через десятилетия непростых событий и судьбы московских учёных-музейщиков. В наши дни мумия находится в хранении Отдела Востока ГМИИ им. А.С. Пушкина, а саркофаг представлен там же, в постоянной экспозиции в Египетском зале.
Расцвет египетской эстетики в московских особняках неразрывно связан с развитием модерна в архитектуре. Кто по Вашему мнению из именитых архитекторов чаще всего обращался к символике Древнего царства?
Конечно же Федор Шехтель – работы этого выдающегося архитектора и блестящего декоратора демонстрируют самый разный Египет.
В купеческом доме Сабашниковых, где Шехтель работал в качестве подмастерья архитектора Каминского, представлен декоративный Египет – да, где-то поверхностный, но это не удивительно, ведь мастер тогда только начинал свой путь.
У Федора Осиповича, уже находящегося в статусе именитого архитектора, это направление становится камерным и аутентичным. Отличный пример: интерьер бального зала особняка Петра Петровича Смирнова (Тверской бульвар д. 18), создавая который архитектор уже глубже прочувствовал культуру Египта и продемонстрировал ее публике с элегантной сдержанностью. Если до этого работы Фёдора Шехтеля знакомили нас с видением талантливого декоратора, то теперь нам предстает гений – завороженный и увлеченный.
Москва славилась своими меценатами и коллекционерами. Известнейшие фамилии – Морозовы, Третьяковы, Рябушинские – коллекционировали предметы искусства, диковинные вещи ушедших эпох. Кто из коллекционеров того периода сильно увлекся египетской тематикой?
Одним из первых на ум приходит Юрий Степанович Нечаев-Мальцов – промышленник, меценат, коллекционер. Он плотно сотрудничал с Музеем изящных искусств, куда были переданы в дар часть предметов, привезенных им с берегов Нила. Именем Юрия Степановича назван Египетский зал музея! И это неспроста – он был убежден в том, что в музее просто обязана быть отдельная экспозиция, посвященная Древнему Египту.
Я правильно понимаю, что такая тяга к Египту, необходимость отдельного зала в музеях – все это навеяно Европой, где после наполеоновских походов в музеях стали создавать отдельные египетские залы? Например, как в Лувре.
Да, вы верно подметили. Безусловно, тогда в Европе набирали популярность выставки, посвященные Египту, – это было необычно и очень модно.
Можем ли мы говорить о том, что в Санкт-Петербурге, на тот момент столице Российской империи, отношение к египетской символике было несколько иным – поспокойнее. Местами кажется, что именно в Москве это направление нашло, где разгуляться. Так ли это? Если да, то с чем это может быть связано?
Абсолютно с Вами согласна! Санкт-Петербург – строже и сдержаннее, это город классицизма и ампира. Даже те египетские мотивы, которые проявляются в архитектурном облике Петербурга в то время, подаются через призму восприятия европейца, а европейцу всё же понятнее античные, строгие образы. Что уж тут говорить: петербуржцы долгое время обходили стороной сфинксов на Университетской набережной – настолько они были непонятными, мистическими и казались опасными для городской публики.
В какую эпоху Вы бы хотели отправиться? Что вызывает наибольший интерес?
Однозначно Древний Египет – Новое царство: время правления Рамзеса Великого или Аменхотепа III. Очень хотелось бы увидеть воочию монументальные сооружения, возведённые этими великими владыками, в момент расцвета этой потрясающий культуры – это было бы невероятно!
